tocfofe

Плавно и слегка томительно, будто сообразно названию первой главы, автор рисует картину города: процветающий край, каковые плантации, местная кухня с ее экзотическими акараже и абаре, рюмочные, клубы и кабаре с не менее экзотическими играми вроде триктака. Измены, убийства и кое-что погорячее. Главная героиня словно новоиспеченная Эмма Бовари начала двадцатого века, а события перенеслись из французской провинции далеко за экватор и развиваются под палящим бразильским солнцем. "Папелариа Модело", "Диариус де Ильеус", клуб "Прогресс", спиритические сеансы, конкуренция баров "Везувий" и "Золотая водка". Все эти названия незаметно становятся для читателя родными. Несколько не достает до страсти, и несколько пугает обилие героев, в то время как о заглавной героине мы толком ничего не ведаем вплоть до середины книги, кроме того что у нее запыленное от долгих пустынных походов лицо и отец, скончавшийся во время похода. Впрочем, примерно к середине повествования осознаёшь, насколько искусно автор переключается между героями, одно описание сменяется другим, точно в работу вступает система ретроспектив, излюбленного приема современных tv-shows мэйкеров. Роман хорош изобилием второстепенных персонажей, любопытных сюжетных линий и отвлечений. Действительно, до чего они увлекательны у Амаду - эти minor characters! Иных не запомнишь, разве что по звучанию имени. Другие врезаются в память навеки. Дона Арминда, экспериментирующая с ду́хами. Плод революционного духа Малвина. Читатель удивляется судьбе содержанки Глории. Чем-то она неотвратно напоминает кадр из фильма "Пылающая равнина", героиню Ким Бейсинджер, оголившую грудь в открытом окне перед толпой зевак. И проч. и проч. Пытаешься найти сходство с Гарсиа Маркесом, ощутить дольку магического реализма, что так пленил при чтении "Ста лет одиночества", но приходится довольствоваться следующим умозаключением: Бразилия не Колумбия. Здесь также кипят страсти, но не переступают черту реалистичного. Тебе интересны нравы жителей Ильеуса, но от них не захватывает дух, как если бы в один миг окунуться в Макондо. О чем бы ни повествовали бразильцы, они всегда говорят о любви. Каждый своими путями приходит к осознанию её феномена и проникает в его суть. Чувственные ощущения, которыми ведом человек, нередко обретают нерешаемые формы. Наше эго, с которым мы абсолютно не знакомы, и наше бессознательное, от которого порою страшно, ставят нас в безвыходное положение, заводят в тупик и не оставляют ни малейшей надежды на жизнь. Пусть сказано это будет вовсе не в оправдание главной героини (она что ни на есть бессознательное во плоти, дитя сертана, дикий плод), а в качестве оды мастерству автора, сумевшего рассказать эту удивительную историю, описывая тончайшие движения души человека.